За что осудили Чаплина в Голливуде

"Эти женщины судили Чарли Чаплина. Прожив полвека, Чаплин пришел к убеждению, что неспра­ведливость общества, в котором он живет, может быть устранена только одним путем — радикаль­ными социальными переменами. Он стал открыто заявлять об этом в своих выступлениях и в своих картинах. До войны он выступал против нарождаю­щегося фашизма. Чаплина любили народы всех национальностей; немногие уцелевшие короли и да­же некоторые считающие себя свободомыслящими магнаты капитала относились к его творчеству снисходительно".

Читаем фрагмент из книги знаменитого кинорежиссера Михаила Калатозова "Лицо Голливуда" (М., 1949 год):

"В Голливуде дожди и туманы бывают только в де­кабре и январе. Остальные десять месяцев — солнеч­ные, лишь изредка перепадают пасмурные дни. По­этому в голливудских картинах облака не натураль­ные, а рисованные.

В этот город, где нет ни зимы, ни тропической жары и где имеется такой источник наслаждения, как голливудские сплетни, устрем­ляется масса вдов, старух и старых дев, имеющих большие и малые наследства.

Это женщины, решив­шие на старости лет насладиться калифорнийской «вечной весной». Когда им надоедают сенсации и сплетни «города грез», они от тоски начинают за­ниматься «общественной деятельностью»: участ­вуют в различных реакционных лигах («Лига по­рядочных граждан», «Дочери американской револю­ции» и др.) и ханжеских обществах. Особо почет­ным считается быть присяжным заседателем в суде.

Эти женщины судили Чарли Чаплина. Прожив полвека, Чаплин пришел к убеждению, что неспра­ведливость общества, в котором он живет, может быть устранена только одним путем — радикаль­ными социальными переменами. Он стал открыто заявлять об этом в своих выступлениях и в своих картинах. До войны он выступал против нарождаю­щегося фашизма. Чаплина любили народы всех национальностей; немногие уцелевшие короли и да­же некоторые считающие себя свободомыслящими магнаты капитала относились к его творчеству снисходительно.

Но вот актер, всегда изображающий «маленького человечка», вздумал заявить на многотысячном митинге в 1943 г оду, что Америку и мир спасет от фашизма только армия советского народа, и поэто­му долг союзника помочь ей, немедленно открыв второй фронт.

На следующий день все газеты Херста накину­лись на «мирового паяца» и объявили его «крас­ным», извергом, готовым ради спасения Советского Союза пожертвовать сотнями тысяч молодых аме­риканских жизней. Газеты взывали к миллионам американских матерей, убеждая их предать анафеме «паяца», прикрывающегося маской борца с фашиз­мом, а на самом деле толкающего Америку на путь социализма.

Выступление Чаплина заклеймили как антипатрио­тический поступок. Многие из «почитателей» и «друзей» отвернулись от актера. Многие «поклонни­ки» стали хулителями его таланта. И одним из первых к этому поистине стройному хору реакции примкнул Уинстон Черчилль, который выразил Чаплину свое возмущение и торжественно поведал миру, что вычеркнул его из списка своих знакомых.

Но маленький седой человек пришел к своим убеждениям благодаря опыту полувековой жизни и теперь не хотел менять их, несмотря на все угрозы. Чаплин продолжал отстаивать свою точку зрения.

Тогда с ним произошло необычайное происшествие: готовясь к постановке очередной картины, он был озабочен подысканием актрисы на главную роль. Наконец, его выбор остановился на одной де­вушке, с которой он и начал работать. Вдруг де­вушка исчезла.

Через несколько дней в газетах Херста появилось сенсационное «разоблачение» знаменитого актера.

Чаплин был представлен растлителем молодого и доверчивого создания. Вскоре последовало требо­вание исчезнувшей актрисы заплатить ей 100 000 долларов за неожиданно быстро родившегося ребенка. Чаплин был объявлен аморальным че­ловеком, его картины были подвергнуты прокатны­ми компаниями бойкоту. Из кумира американского народа его пытались сделать отверженным.

Вскоре неведомая рука, направляющая действия девушки, привела Чаплина и на скамью подсуди­мых. С его пальцев снимали отпечатки, а рядом лежали стальные наручники. Такими, фотографиями пестрели в те дни газеты Америки. Чаплин пред­стал перед полицейскими чиновниками в качестве обвиняемого только потому, что потребовал открыть второй фронт, боролся с фашизмом.

Лица, инспирировавшие этот провокационный процесс, облекли его во все атрибуты «демократи­ческого правосудия».

На этом суде среди тщательно подобранных и всячески «проверенных» присяжных заседателей фигурировали те же самые голливудские старушки, о которых было рассказано выше. Прокурор взывал к их материнским чувствам, к их благонравию, хотя их прошлое было известно всем. Прокурор требовал присуждения «пострадавшей» 100 000 долларов и высылки из пределов США человека, который, по его словам, являлся моральной и политической угро­зой для Америки...

Присяжные заседатели яростно аплодировали речи прокурора. Исход процесса был предрешен. Сказал свое слово и знаменитый адвокат, который стоил подсудимому не меньше, чем сумма иска, предъяв­ленного девушкой. Пока суд заседал, вышли экст­ренные выпуски газет с прогнозами ожидаемого приговора.

Но подсудимый решил не сдаваться. Он еще имел право на последнее слово.

Он заговорил не о девушке. Он заговорил о судь­бе простых людей, о судьбе Америки и ее народа. Говорил, что жизнь дана не для слез, но те, кто управляют Америкой, зальют ее слезами. Для них война — деньги, для народа — страдание и гибель. Чтобы покончить с войной, нужно покончить с фа­шизмом. Это делает Советская Армия, это же долж­ны делать армии США и Англии. Хотят ли американ­ские женщины, чтобы умирали их сыновья, дочери и близкие? Нет! Он — Чаплин — тоже не хочет...

Чаплин говорил так горячо и взволнованно, что чопорные старушки слушали «преступника» рыдая. Но когда он в упор спросил их, совершает ли он преступление, борясь с фашизмом, — воцарилось молчание. «Преступник» повторил свой вопрос, и старушки, утерев слезы, вместе с группой «бизнесменов»-заседателей сказали: — Да, виновен.

Последнее слово подсудимого газеты не печатали. В день суда радио и газеты «города грез» кри­чали о приговоре, который готовил актеру верхов­ный суд. Херст требовал высылки его из Америки. Газеты Мак-Кормика требовали ссылки на каторгу, еще какие-то фашистские писаки хотели заковать Чаплина в кандалы и навеки вычеркнуть его имя из истории. Хозяева Америки не любят, когда ху­дожники занимаются прогрессивной политикой.

Чаплина еще долго таскали по судам. Его судят и по сей день, приписывая ему все новые и новые преступления. Судьи отчасти достигли своего — они забросали грязью имя известного актера, хотя впоследствии было установлено, что вся история с девушкой была инспирирована американскими фа­шистами. Но об этом ведь тоже не печаталось в газетах!

Вечером, после первого заседания суда, Чаплина спросили, почему бы ему не сделать картину об истории его собственной жизни, о его пути худож­ника, обо всем том, о чем кричат газетчики?

— Об этом стоит подумать, если мне еще дадут делать картины,— ответил Чаплин.

После Великой Отечественной войны Чаплин сде­лал картину, названную им «Господин Верду». Это фильм, рассказывающий о безработном банковском служащем, добывающем средства к существованию для своей нежно любимой семьи не чем иным, как убийством богатых пожилых женщин, которых он соблазняет. После двенадцатого убийства г-н Вер­ду попадает на скамью подсудимых, и на суде автор изображает его в виде жертвы социальной несправедливости. В своем последнем слове Верду произносит обличительную речь против капиталисти­ческого общества. Фильм «Господин Верду» харак­терен в первую очередь тем, что он является ярчай­шим свидетельством ядовитости гнусной пропаган­ды, которая пропитала всю современную псевдокультуру США.

Человек, активно выступавший на голливудском процессе с разоблачениями реакции, подавляющей подлинное искусство и подлинную человеческую мораль, сам в своем творчестве оказался в плену представлений о жизни, навязываемых американ­скими политическими гангстерами и, конечно, речь Верду на суде не искупает всей ложной и полити­чески вредной концепции фильма.

Чаплин отошел в этой картине от своего образа «маленького человека» и поручил Верду, человеку гангстерской морали и поведения, выступить обли­чителем уродств капиталистической системы.

Сло­ва Верду звучат неубедительно, образ в целом непонятен и не вызывает никакого сочувствия. Не спасает положения ни сатирическое изображение быта капиталистического общества, среди которого нетрудно узнать сан-бернардинских старушек или женщин, судивших Чаплина, ни тот факт, что жерт­вы Верду — отрицательные персонажи и не вызы­вают ни малейшего сострадания.

Образ Верду ти­пичен для современного капиталистического общества, где все представления о морали и человечно­сти извращены и спутаны. Зачем же пытаться реабилитировать людей, являющихся продуктом разлагающейся психики буржуазного мира?

Идея борьбы с реакцией абсолютно ясна. Худо­жественное произведение требует такой же ясности в ее выражении. От Чаплина, наиболее передового художника Америки, зритель вправе ждать, чтобы темы его картин и образы его героев вдохновляли на борьбу за справедливость и свободу, а не вызы­вали недоумение, разочарование и горечь обиды за достоинство человека, чье имя десятилетиями связано с борьбой за прогрессивную Америку" (Калатозов, 1949).

(Калатозов М. Лицо Голливуда. М.: Госкиноиздат, 1949).

Wiki